Люба мне буква «Ка»,
Вокруг неё сияет бисер.
Пусть вечно светит свет венца
Бойцам Каплан и Каннегисер.
Константин Бальмонт
Пусть вечно светит свет венца
Бойцам Каплан и Каннегисер.
Константин Бальмонт
Вчера был большой юбилей - 100-летие двух памятных покушений. Мне было интересно, узнает ли кто-нибудь главных действующих лиц.
1. Сюжет "Девушка и чудовище".
Ну, Фанни Каплан в девушке-белошвейке узнали все:
Вот вам бонус за это - стихи современного поэта о том давнем покушении:
Жили давно бы мы при коммунизме
Если б не мучился Ленин от ран.
Если б не выбили годы из жизни
Подлые выстрелы Фанни Каплан*.
Что ж ты наделала, Фанни, мерзавка!
Чем же Ильич наш тебе насолил?
Что он, торчал как в носу бородавка,
Или в трамвае мозоль отдавил?
...
Как же смогли твои руки подняться?
Как их тогда не разбил паралич?!
Чтобы глазам твоим не разлепляться!
Это ж не кто-нибудь! Это ж Ильич!
Ты же потомкам нагадила, Фанни!
Всем угнетённым пихнула свинью.
Сталин бы нас никогда не тиранил,
Если бы Ленин остался в строю!
...
Мы бы догнали всех и перегнали!
Мы бы раздули пожар мировой!
Из-за тебя мы, Фаинна, отстали.
Ты задержала нас тощей рукой!
...
Полностью с данным произведением можно ознакомиться тут. Не благодарите.
Думаю, всем интересно, кто же автор этих бессмертных стихов. Вот, с его личной страницы:
Ну, тут же негров отсталых нет, компьютер включать все умеют, ташта...
(извините, пройти мимо было выше моих сил!)
2. Сюжет "Поэт и чудовище".
Тут оказалось сложнее. Вне конкуренции - френд bor_odin , узнал всех, изображенных на фотографиях, и ситуации, о которых шла речь. А также френд antshadow узнал на этом фото Леонида Каннегисера:
...Тогда у блаженного входа
В предсмертном и радостном сне,
Я вспомню — Россия, Свобода,
Керенский на белом коне.
Итак, Леонид Каннегисер, студент Петроградского политехнического института, поэт. 30 августа 1918 года застрелил председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого.
Леонид Каннегисер, "Снежная церковь":
Зима и зодчий строили так дружно,
Что не поймёшь, где снег и где стена,
И скромно облачилась ризой вьюжной
Господня церковь — бедная жена.
И спит она средь белого погоста,
Блестит стекло бесхитростной слюдой,
И даже золото на ней так просто,
Как нитка бус на бабе молодой.
Запела медь, и немота и нега
Вдруг отряхнули набожный свой сон,
И кажется, что это — голос снега,
Растаявшего в колокольный звон.
Вдруг отряхнули набожный свой сон,
И кажется, что это — голос снега,
Растаявшего в колокольный звон.
Стихотворение написано в марте 1918, т.е. за несколько месяцев до убийства чекистского чудовища и за полгода до собственной гибели.
Вот еще:
Еврейское венчание
Семь свечей горят, оплывая,
А восьмая — в Его руке.
И орган поёт, надрываясь,
О еврейской старой тоске.
О, раввин, о, венчатель строгий,
Поднял перст, кольцо, и грозит,
И под сонный свод синагоги,
Будто сокол, голос летит.
Адонай! Адонай! Угроза!
Стонут звуки Ты слышишь их?
Под серпом нежнейшая роза
Семь свечей горят, оплывая,
А восьмая — в Его руке.
И орган поёт, надрываясь,
О еврейской старой тоске.
О, раввин, о, венчатель строгий,
Поднял перст, кольцо, и грозит,
И под сонный свод синагоги,
Будто сокол, голос летит.
Адонай! Адонай! Угроза!
Стонут звуки Ты слышишь их?
Под серпом нежнейшая роза
Палестинских полей Твоих.
А справа на снимке, конечно же, молодой Есенин - они были друзьями.
Есенин о Каннегисере:
Весна на радость не похожа,
И не от солнца желт песок.
Твоя обветренная кожа
Лучила гречневый пушок.
У голубого водопоя
На шишкоперой лебеде
Мы поклялись, что будем двое
И не расстанемся нигде.
Кадила темь, и вечер тощий
Свивался в огненной резьбе,
Я проводил тебя до рощи,
К твоей родительской избе.
И долго, долго в дреме зыбкой
Я оторвать не мог лица,
Когда ты с ласковой улыбкой
Махал мне шапкою с крыльца.
1916
Каннегисер об Есенине:
Ярославль
Не упустит сумрак часа,
Воздух весь поголубел.
У Николы иль у Спаса
Тонкий колокол запел?
Вот над синею рекою
Воду режут челноки
Бледно-алую корону
Вот надели небеса,
И серебряному звону
С лодок вторят голоса.
Знаю, знаю, рок над нами.
Он, скупой, мне не судил
Видеть синими глазами
В ясном небе Бога сил.
Ах, без веры сердце сиро,
Праздные томят мечты,
Страстно, страстно жажду мира
Чистоты и простоты.
Хоть болящим, хоть горбатым,
Ближе, ближе к Богу быть,
С добрым другом, с милым братом
Волгу в лодке переплыть.
Июнь 1916
Не упустит сумрак часа,
Воздух весь поголубел.
У Николы иль у Спаса
Тонкий колокол запел?
Вот над синею рекою
Воду режут челноки
Бледно-алую корону
Вот надели небеса,
И серебряному звону
С лодок вторят голоса.
Знаю, знаю, рок над нами.
Он, скупой, мне не судил
Видеть синими глазами
В ясном небе Бога сил.
Ах, без веры сердце сиро,
Праздные томят мечты,
Страстно, страстно жажду мира
Чистоты и простоты.
Хоть болящим, хоть горбатым,
Ближе, ближе к Богу быть,
С добрым другом, с милым братом
Волгу в лодке переплыть.
Июнь 1916
Journal information